В декабре 1970 г. Элвис Пресли в Белом доме встретился с президентом США Ричардом Никсоном. Встреча эта произошла по инициативе Пресли, накатавшего Никсону письмо на шесть страниц. Певец (к которому большинство поклонников обращалось просто: король) мечтал стать специальным агентом ФБР, отдела по борьбе с наркотиками. Хотя сама по себе эта идея выглядела совершенно наркоманской, Никсон внезапно удовлетворил просьбу певца: тот добавил к своей коллекции значков жетон агента и успокоился.
Аудиозапись их разговора не велась. Все, что осталось, – два десятка фотографий (одна из них, на которой Никсон дежурно и по-дурацки улыбается, а Пресли томно глядит в камеру, стала самой востребованной в истории Национального архива безопасности США).
Никсон в 1974 г. с позором ушел в отставку (чтобы прожить еще 20 лет в качестве одного из самых нелюбимых людей Америки). Пресли умер в 1977 г. Ни для кого эта встреча не стала судьбоносной: виньетка в жизни обоих, шутка судьбы, анекдот, сочетание несочетаемого. Нет ничего удивительного в том, что Сталин встречался с Любовью Орловой, легко представить Путина в обществе Филиппа Киркорова, но встреча Элвиса и Никсона куда больше похожа на встречу Киркорова со Сталиным. Все формальности были соблюдены: Элвис от руки написал письмо, лично отнес в Белый дом – но от этого сюжет становится только безумнее.
Режиссер Лиза Джонсон дает возможность двум великолепным американским актерам, Майклу Шэннону и Кевину Спейси, сыграть двух самых знаменитых американцев начала 70-х. На которых они ни капли не похожи. Джонсон не видит в этом проблемы: махнув рукой на приличия (к которым относятся попытки добиться хоть какого-то внешнего соответствия актера герою), она практически не гримирует обоих – всего лишь одевает их в соответствии с фотосессией, проведенной накануне Рождества 1970 г. в Овальном кабинете. Но у актеров остаются голоса, пластика и мимика – и этого достаточно. В какие-то моменты вдруг видишь перед собой президента Никсона, и пусть в следующую долю секунды иллюзия рассеивается, это удивительное ощущение. Выходя из зала, вспоминаешь сцену, где Элвис показывает Никсону в Белом доме приемы карате, – и кажется, что видел в ней настоящего Пресли.
Все эти парадоксы восприятия проходят по ведомству то ли колдовства, то ли Оливера Сакса и прочих нейро- и просто психологов. В «Элвисе и Никсоне» вообще многое проходит по этому разряду. Этот фильм открывают бешеные разноцветные титры: конец 60-х, поп-арт, радужные переливы, вычурные шрифты, идиотские стрижки на фотографиях – в общем, горячка. И у героев внутри все не так, как у нормальных людей. Элвис жалуется другу (Алекс Петтифер): «Понимаешь, когда ты входишь в комнату, тебя видят и думают: «О, вот Джерри». А когда я вхожу в комнату, люди вспоминают, как впервые поцеловались под мою песню». Ему еще далеко до конца, но он уже чувствует себя погребенным под ворохом блесток, ассоциаций, глупых песенок, чужих восторгов. И догадывается, что после его смерти останется только этот ворох; ему уже тяжело нащупать в нем самого себя.
Никсон в отличие от Элвиса как раз прекрасно понимает, кто он: некрасивый мужичок, всю жизнь старавшийся вскарабкаться повыше, добрать свое хитростью (на которой он в итоге и погорит). Элвис «выиграл в генетической лотерее»: его все любят просто потому, что он красавец и секс-символ. Президенту (который в фильме предстает одержимым весьма болезненными и цепкими комплексами) противно сталкиваться с очередным напоминанием, что у него самого нос уточкой и что в Америке есть люди популярнее. Он встречается с «королем» лишь потому, что ему ставит ультиматум дочка-студентка: или ты приносишь автограф Элвиса, или дочери у тебя больше нет.
Но когда эксцентричный Элвис, всю дорогу казавшийся тихим сумасшедшим, добирается до Овального кабинета, вдруг оказывается, что он бесконечно более тонкий и изощренный политик, чем президент: хладнокровно и точно выбирая нужные фразы, он за считанные минуты приобщает Никсона к числу своих фанатов. Он говорит Никсону то, что тот хочет услышать. Он дарит ему то, что тот хочет получить: кольт 45-го калибра. Да, казалось абсолютным безумием тащить такой подарок в Белый дом, но Никсон тает при виде кольта. Элвис, говоря тем же голосом, которым он свел с ума всех девчонок Америки, меланхолично вьет из Никсона веревки, обвиняя во всех бедах планеты группы The Beatles и The Rolling Stones и втирая, что он единственный может избавить мир от этой заразы, а Никсон слушает с раскрытым ртом. Жетон спецагента? Да, конечно, только распишитесь!
Есть версия, что жетон был нужен Элвису, чтобы всегда и всюду беспрепятственно таскать с собой наркотики. Как бы там ни было, он с изумительной легкостью добивается своего – и тихо уходит. Меланхоличным героем, умницей, скрывающимся под маской фрика, несчастным королем поп-музыки. Уходит, снова сорвав аплодисменты. В отличие от Никсона, сорвавшего в жизни только всеобщее презрение. Ну да, может быть, Элвис был бы лучшим президентом. В конце концов, он, похоже, и вправду выиграл в генетической лотерее.
Автор – специальный корреспондент «Комсомольской правды»